На задворках Диагон-аллеи

Через неделю из Хогвартса приходит письмо, и мистер Уизли считает нужным восторгнуться тем, как быстро Дамблдору все стало известно. Нет, Артур не лицемер, но в плане БИ ведет себя очень и очень аккуратно. И вообще, похоже, что магловские изобретения («Ах, как интересно! Как чудно работают эти эскапаторы / автобусные обстановки!») для него, сдержанного и уравновешенного, не просто хобби, — несколько излишние восторги по поводу ухищрений не-магического мира есть хитрый и весьма действенный способ разрядить обстановку.

«Значит, по-твоему, я должен бояться Люциуса Малфоя? — возмутился мистер Уизли, но практически сразу же отвлекся при виде родителей Гермионы. Те смущенно жались к протянувшейся вдоль всего мраморного зала мраморной же стойке и ждали, когда Гермиона их представит.
- Да ведь вы же маглы! — восторженно вскричал мистер Уизли. — Мы непременно должны где-нибудь вместе посидеть! А что это у вас такое? Ах, вы меняете магловые деньги. Молли! Смотри! — он в экстазе показал на десятифунтовую банкноту в руках у мистера Грейнджера».

Гарри не совсем успешно осваивает каминную сеть и оказывается в лавке Борджина. И вот это, надо думать, совершенно случайно. Потому что сцена между Драко и Люциусом остро не предназначена для чужих ушей.
Простая с виду книга построена очень тонко. Гарри (и мы с ним) имеет отличную возможность сравнить две семьи. Разборки язвительно-самовлюбленных и скрытных Малфоев, которым сильно недостает душевного тепла, поставлены Роулинг как бы в пару и в противовес разборкам семьи Уизли, где и любви, и открытости, и горячности душ хоть отбавляй.

Оба Малфоя находятся во взвинченном состоянии, но причины их переживаний лежат даже не в параллельных, а в перпендикулярных мирах. Понять друг друга отец с сыном не способны, и каждый свято убежден, что другой а) совершенно не прав б) вообще эгоист.

Право же, по-своему Малфои даже более забавны, чем Уизли.

Драко изнывает от любви, обиды и зависти. «Гарри Поттер в прошлом году получил «Нимбус 2000». И специальное разрешение от Дамблдора играть за Гриффиндор. А он не так уж и хорош, это все потому, что он знаменитость… знаменитость с идиотским шрамом на лбу… — Драко наклонился, чтобы поближе рассмотреть полку с черепами. — Все считают его таким умным, ах, супер-Поттер с его шрамом, с его метлой…».

Люциус считает, что все это нервное желе совершенно ничего не значит по сравнению с мировой революцией — то есть политической ситуацией и благополучием дома Малфоев в целом.

«Ты говоришь мне это в сотый раз, как минимум, — не дослушал мистер Малфой, раздраженно глянув на сына. — И я должен напомнить тебе, что это не — предусмотрительно — показывать, что ты не в таком бешеном восторге от Поттера, как все остальные…»

Что бы там ни говорил Драко в ФК, рисуясь перед Гарри («Надо будет все-таки заставить отца купить метлу…»), хозяин в доме Люциус. Правда, после ядовитейших замечаний в адрес Драко (надо думать, не первый и не последний раз) папа все-таки купит сыночку партию метел — и тем самым право играть в команде Слизерина. Хотя возможно, что отцовским чувствам Люциуса сильно способствует представление о победе Слизерина над Гриффиндором как важной политической акции. Малфой-старший — сугубый практик.
Но тогда надо ему верить, когда он намекает, что за наездами на Пожирателей стоит именно Артур Уизли. Ибо Люциус не из тех, кто припишет врагу, пусть и заклятому, все грехи просто потому, что хочется в раздражении кого-нибудь лягнуть…

Впрочем, Политическая Игра еще только начинается, и пока перевес явно на стороне Директора.

В свете этого очень любопытно, что по Knockturn-Alley бродит старый добрый Хагрид. Вряд ли он ищет здесь только средство от плотоядных слизняков. Вполне возможно, что он наблюдает за Люциусом. Во всяком случае, позже он стопроцентно делает именно это, потому что когда Артур с Малфоем-старшим затевают драку, Хагрид появляется буквально через несколько секунд («Тихо, мужики, вы чего?..»).

Гарри говорит с лесником недолго, но о Добби ему рассказать успевает. Кстати, с этого момента Директору наверняка известно о визите Добби и о его предупреждениях. Как и о том, что некий недоброжелатель что-то затевает… Северус, вы, случаем, не знаете, у кого из ваших старых соратников есть домовой эльф по имени Добби?

Правда, с нашей точки зрения, еще более вероятно, что Дамблдор отследил визит Добби и задал соответствующий вопрос Снейпу несколько недель назад. Так что наблюдение за Люциусом Хагрид осуществляет не только из-за Политической Игры, но и из-за Игры Большой.

В конце концов все заинтересованные стороны сходятся возле Локхарта, который сам по себе ничтожество, но чутье имеет выдающееся. Уизли сюда приходят в этот день с подачи Гермионы, которая влюблена в Локхарта, а еще из-за того, что Молли тоже жаждет видеть Гилдероя вживе (ах, эта платоническая женская любовь…), Малфои — потому, что Люциус собирается кому-нибудь подсунуть Дневник, пользуясь многолюдьем… и вдруг такая удача, семья Артура. Далее Малфой-старший явно провоцирует драку, вплоть до оскорблений в адрес ни в чем не повинных родителей Гермионы, и не потому, что действительно хочет подраться с Артуром (он предпочитает другие способы сделать больно), а просто обеспечивая себе прикрытие. Он и в глаз получает (»Энциклопедией поганок»… какова символика, однако), скорее всего, потому, что отвлекся от собственно рукопашной и засовывал книжечку в учебник Джинни…

Заметим на полях, что вход в ТК находится в женском туалете, и Люциус подсовывает дневник именно девочке. Случайность? Или еще одно косвенное доказательство предварительных контактов между Люциусом и дневниковым отпечатком его бывшего хозяина?

В любом случае, дело сделано. Дневник у Джинни, и Том вскоре начинает ее обольщать. К Дневнику и Гарри-то чувствует тягу с первого взгляда. А уж Джинни и подавно приходит в ужас, забыв бумажного друга при отъезде в Хогвартс, и кидается за ним сломя голову.

Очень скоро она будет отдавать свои жизненные силы отпечатку-Реддлу и делать то, что он хочет. Хотя и не без сопротивления.

Некоторые аспекты прибытия в Хогвартс в свете БИ

На вокзале Добби закрывает барьер, и Гарри с Роном не могут попасть на платформу.

Честно говоря, у нас недостаточно данных, чтобы понять, наблюдали или нет на этот момент за Добби, можно ли было его остановить и почему мистер и миссис Уизли не вернулись из-за барьера за детьми, если они умеют аппарировать. Скорее всего, Добби до последнего момента и сам не знал, что собирается сделать. Он же не мог предположить, что Гарри с Роном пойдут последними. Но наблюдатели от Дамблдора на платформе, конечно, есть. И очень в духе Директора дать детям решить самим, как вести себя в данной ситуации, потому что несамостоятельный человек хуже невоспитанного.

Если бы, как предложил Гарри, мальчики вернулись в переулок и подождали у машины, — хорошо. Если бы додумались послать Хедвигу в Хогвартс — еще лучше. Да и само по себе решение лететь в Хогвартс на машине не так уж страшно. А вот неумение подумать, под какие неприятности они подставляют Артура, и тем более сохранить конспирацию (как в ФК), должно быть наказано.

Между прочим, в свободный полет они отправляются в основном потому, что так хочет Рон. Самый младший мальчик Уизли, находящийся в тени братьев всю свою жизнь, увидел возможность быть крутым, как близнецы. Поэтому и не думает ни о чем, а сразу предлагает самый заманчивый и, как ему кажется, славный выход — лететь на машине. Он поведет, как Фред. А Гарри будет сидеть рядом, как Джордж…

Что любопытно — захватывающее приключение постепенно оборачивается очень скучным времяпрепровождением. Нарушать правила ради их нарушения на самом деле далеко не так интересно, как кажется.

Взрослые еще впаяют, а пока недоволен фордик: он бастует, так что дети едва не разбились, и только десяток апперкотов от Дракучей Ивы пробуждает в нем энергию. Выкинув сначала хозяев, а потом их багаж, машинка улетает на волю в пампасы, сиречь в Запретный лес. Нельзя не пожелать ей большого семейного счастья с мотоциклом Сириуса, который так и не вернулся к хозяину, оставшись у Хагрида. А также семи маленьких мопедиков — в духе семьи Уизли…

Тем временем что происходит на платформе? По идее, гипотетические наблюдатели должны были отследить, кто именно заблокировал барьер. Но уж точно Молли с Артуром обнаруживают, что мальчики исчезли вместе с машиной, — а затем они наверняка извещают Дамблдора.

Одновременно информация о летающей машине попадает в газеты. Полный скандал. Артур подпадает под служебное расследование, и это серьезно осложнит положение Дамблдора в Политической Игре. Впрочем, мы об этом узнаем только зимой, на Рождество. А пока грядет воспитательный момент.

Шалость Директор спустил бы, а вот за нежелание работать головой он считает нужным наказать. Кроме того, вся школа будет в диком восторге от того, что мальчики прилетели на машине. Так что надо быстро и четко заниматься профилактикой звездной болезни у Гарри.

Есть абсолютно точное доказательство того, что Директор знает о вояже: Гарри и Рона у стен школы поджидает Снейп.

Что он именно поджидает, а не прогуливался там случайно, чтобы воздухом подышать, совершенно ясно: газета наготове, о Дракучей Иве он осведомлен — следовательно, видел прибытие во всех его подробностях. Распределение в зале идет своим чередом, Макгонагалл при Шляпе, Хагрид и Дамблдор за столом… в общем, никто как будто и не сомневается, что Гарри с Роном долетят благополучно. Надо думать, Снейпа отрядили не только плеваться ядом и шипеть, но и присмотреть за прибытием. Вполне вероятно, он был готов немножко поколдовать, однако, в общем не потребовалось. Напротив, профессор зельеделия неожиданно насладился дивным зрелищем — как получают друг от друга Гарри и Дракучая Ива. Ведь у него счеты к обоим.

Выход Снейпа красиво театрален, но одновременно и комичен — ведь Снейп, кипя от злости, вынужден слушать, что именно думают о нем Рон и Гарри (ну и многие другие ученики тоже, кстати). Между прочим, реакцию «Я это слушать не способна» (с. Собака на сене«) он выдает, когда Рон с энтузиазмом рассказывает, что профессора зельеделия никто не любит… а любви-то Снейпу хочется… впрочем, ладно, не о нем сейчас речь.

Следует прочистка мозгов, которая начинается с программной фразы — «Итак, поезд недостаточно хорош для знаменитого Гарри Поттера и его верного оруженосца Уизли. Своим прибытием надо наделать как можно больше шуму, так?». Небольшой, но звездный момент — Снейп, ненавидящий Иву со школьных лет, выражает свои сожаления по поводу того, что кто-то хорошо ей впаял. Он потом не выдержит и еще раз вернется к этой сладостной теме, когда придет Директор (»Вот так бы весь день стоял и слушал«, Вовочка о сгоревшей школе). Экзекуцию завершает суровая угроза: «Весьма прискорбно, что вы учитесь не на моем факультете и право принимать решение о вашем исключении принадлежит не мне. Мне придется пойти и пригласить тех, кому дарована эта счастливая привилегия». Яд каплет сквозь его кору… Между прочим, Снейп угрожает детям самым страшным наказанием, которое может быть и для него самого. Но об этом тоже как-нибудь потом. Снейп того стоит.

Конечно, профессор зельеделия отлично знает, что никто Гарри не исключит, что бы он ни натворил. Но, во-первых, немного помечтать не вредно, а во-вторых, его для того и прислали, чтобы он поработал плохим следователем. Ибо Дамблдор так обеспокоен и рассержен на мальчиков, что спускает на них свою цепную змеюку с командой «Фас!». Далее и Макгонагалл пытается играть роль плохой, но она так хорошо быть плохой не умеет. Что ж поделать, не всем это дано… Наконец, происходит впечатляющий выход начальства, которое, как и положено начальству, может позволить себе быть грустно-упрекающим, при этом частично сняв напряжение — чтобы его должным образом любили.

Классическая психологическая игра.

Отдельно отметим разочарование в глазах Дамблдора. Он действительно разочарован — Гарри сделал худшее, что мог. Он не просто решил понтануться и не включил мыслительный. Он НЕ ВЫУЧИЛ УРОК. Рон в конце прошлого семестра в больнице лежал, а вот Гарри на пару с Гермионой учили (путем снятия 50 баллов с носа), что при нарушении правил надо думать о последствиях, особенно если эти последствия могут навредить третьим лицам.
Ну что ж… есть и смягчающее обстоятельство: Гарри со стыдом, но стойко излагает коленям Директора все как было, но стойко молчит о том, что может повредить Артуру. Поздновато, конечно, но хоть какие-то зачатки соображения проявились. Так просто Директор это не спустит, но, как всегда, будет действовать не напрямую. А сейчас пойдемте, Северус, есть замечательный торт (забавно, что у Дамблдора в таких случаях всегда присутствует стремление подсластить пилюлю — «ешьте торт», «возьмите лимонную дольку» и так далее), а профессор Макгонагалл (Минерва, вы слышите?) тем временем решит, как она накажет учеников своего факультета, ибо это ее право и обязанность.

Макгонагалл сначала пытается продолжить сдирание шкуры, начатое Снейпом, но Гарри обезоруживает и ее — совершенно искренним беспокойством за свой факультет. «Профессор, мы взяли машину, когда семестр еще не начался, поэтому… Гриффиндор не должен терять из-за этого баллы, правда? Ведь не должен? — закончил он, обеспокоенно заглядывая ей в лицо». Кто бы тут устоял? Разве что Снейп. Но его увели к торту.

Кстати, о торте. Северусу пополам со сладким, надо полагать, будет выдан воспитательный момент, то есть объяснение, что атаковать Гарри в лоб есть не самое продуктивное занятие. Но вы, Северус, не расстраивайтесь. Вы хорошо поработали сегодня, и у вас еще будет случай себя показать.

Ибо Гарри еще плохо знает Дамблдора. Глобальная обработка с целью профилактики звездной болезни только начинается.

Один за всех. И все на одного

Сначала Гарри наказан стыдом — Уизли были к нему так добры, а он не меньше Рона виноват в неприятностях, предстоящих Артуру. Мальчик даже Вопиллер от миссис Уизли воспринимает едва ли не на свой счет. Кстати, Молли в ходе ора упоминает о письме, полученном от Дамблдора, — и что Артуру было до смерти стыдно. Гм. А за что? Вряд ли Директор выругал за сам факт существования машины. Затеять что-нибудь такое, прикольное и слегка хулиганское, вполне в его собственном духе… За то, что не сумели научить Рона правильно отреагировать? («РАЗВЕ ТЕБЯ ТАК ВОСПИТЫВАЛИ?!.») Или за топорную работу, которая повлечет за собою крупные осложнения в Политической Игре? Скорее всего, и за то, и за другое.

Между тем Гарри продолжает сокрушаться, видя забинтованные руки профессора Спраут, которая пострадала от дракучей пациентки. Вообще Спраут куда больше страдает от того, что Локхарт ее учит, как надо работать, чем собственно от боевых ранений… но в принципе Гарри идет правильным путем. А чтобы помочь ему на этой нелегкой дороге, Директор, похоже, дает команде распоряжение пораскинуть мозгами и проявить инициативу.
Что команда тут же и делает, причем в полном соответствии с характером каждого.

Первым на Гарри спускают Локхарта. Он, самовлюбленный и ограниченный человек, вряд ли может самостоятельно дойти до того, что Гарри хочет ему подражать, и тем более из-за этого сколько-нибудь переживать. Локхарт вообще не способен думать ни о ком, кроме себя. Кто бросил фразу, Снейп или Директор? Кто-то из них. «Гилдерой, вам не кажется, что вы несколько перегнули палку, когда фотографировались с Гарри для «Пророка»? Посмотрите, он уже пытается идти по вашим стопам…».

Естественно, Локхарт, как обычно, приписывает возникновение этой мысли себе. «Прилететь в Хогвартс на машине! Разумеется, я сразу понял, почему ты так поступил. Это так ясно…». Да, ему неплохо внушили чувство вины по этому поводу. Локхарт, насколько он способен, извиняется, и, насколько он способен, пытается объяснить Гарри, что так негоже. И, конечно, отталкивает мальчика от себя — и заодно от жажды славы — прочно и надолго. Отличный импринт от противного.

Скорее всего, Снейп поработал и с любимым учеником. Дополнительное указание, чтобы наехать на Гарри, Драко вряд ли требуется, а вот фразу, которая направила бы творческую энергию мистера Малфоя в нужное русло, Снейп, по всей вероятности, обронил. Вот один из плюсов его имиджа — он может своими саркастическими замечаниями направить мысли и действия людей в желательном направлении, причем почти никто не поймет, как с ним поработали.

Вскоре свою лепту в воспитательный процесс внесет второй член команды — Хагрид.

Возобновляются квиддичные тренировки. У Гарри появляется преданнейший поклонник Колин, и Гарри ничего так не хочет, как чтобы этого поклонника не было. Собственная слава раз и навсегда приобретает для него привкус карикатуры и воспринимается как нечто крайне досадное.

В конце концов мальчик начинает себя чувствовать виноватым даже в том, что Гриффиндор в прошлом году проиграл матч. Право же, вот это ерунда… а впрочем, чем больше в Гарри ответственности за других и перед другими, тем лучше — учитывая его грядущую миссию по спасению мира.

Рон, строго говоря, тоже не отделался Вопиллером: весь этот год он будет расплачиваться за отсутствие мыслительного процесса неприятностями, которые доставляет ему сломанная палочка. В этот раз его рвет слизняками, и Гарри с Гермионой тащат друга к Хагриду. И нарываются на упрек. Ну да, могли бы и раньше зайти, по-дружески, а не из необходимости. С другой стороны, Хагрид сам виноват, что дети к нему относятся не слишком серьезно — меньше надо было дурачком прикидываться. Теперь они считают, что умнее его, откровенничать с ним не будут, просить совета — тем более.

Да, надо, надо Дамблдору нового и умного конфидента.

В ходе беседы Хагрид в своем неповторимом стиле вспоминает о необходимости проявить инициативу. «Гарри, — сказал Хагрид, так, будто вдруг вспомнил о чем-то, — а я на тебя в обиде! Говорят, ты автографы раздаешь, а про меня-то и забыл…». Само по себе не так чтобы очень сильно, но на общем фоне сойдет. Помимо воспитательного момента, лесник еще и проверяет реакцию Гарри. И вполне ею доволен: мальчик все понимает правильно.

Очень любопытно, кстати, что Хагрид совершенно не педагогично кроет Локхарта. По-видимому, Локхарта крыть можно? Ибо «Хагриду было совсем не свойственно критиковать преподавателей Хогвартса, поэтому Гарри посмотрел на него с огромным удивлением. Гермиона же в ответ на эту реплику произнесла более высоким, чем обычно, голосом:
- Мне кажется, ты несправедлив. Ведь сам профессор Дамблдор посчитал Локхарта лучшим претендентом на эту должность…
- Скажи лучше, единственным претендентом»
.

Фраза имеет отличный второй смысл — и правда, каждый год лично Дамблдор решает, кого именно он возьмет на должность профессора DADA. Отбор четко идет в соответствии с интересами БИ. Правда, Хагрид, сболтнув крупицу правды, начинает, как водится, сразу отыгрывать назад — дескать, нету ни единого претендента, кто ж захочет… И действительно. Кому вообще надо преподавать в каком-то захолустном Хогвартсе?

Последний гвоздь в крышку гроба забивает суровая Макгонагалл, выждавшая нужное количество времени, чтобы Гарри побольше пообщался с Локхартом и смог оценить бесценное общество последнего по достоинству.

«- А вы, Поттер, поможете профессору Локхарту отвечать на письма поклонников, — добавила профессор Макгонагалл.
- Какой кош… Профессор, а можно мне тоже в трофейную? — отчаянно взмолился Гарри.
- Разумеется, нет!»
.

Забавно, «Гарри, как, впрочем, и Рон, был уверен, что именно его наказание — самое непереносимое». О да. Директора со товарищи лучше не гневить — прилетит быстро, эффективно и по самому больному месту…

Все это прекрасно и очень педагогично. Но в тот же вечер Гарри слышит Василиска, ползущего по трубе, голодного и злого. Кажется, это первое появление монстра. И оно, помимо прочего, значит, что Реддл уже контролирует Джинни настолько, что открыл Тайную Комнату… а ведь на дворе всего-навсего конец сентября.
Джинни плохо выглядит, и Перси (при всех недостатках он очень любит сестру и о ней заботится) заставляет ее принимать средство мадам Помфри — так что у носительницы образа Реддла несколько часов из ушей идет дым.

Бедный Волдеморт. Что только эти Уизли с ним не делают… а ведь прогулка по унитазу в женском туалете ему еще только предстоит…

Хэллоуин

Вечером 30 октября все нормальные ученики идут на праздник в Большой зал, а Гарри, Рон и Гермиона — в подземелье к Нику, на его крутой юбилей, пятисотую годовщину смерти. Естественно, это отмечено наверху.
Надо полагать, Джинни в Большом Зале тоже отсутствует, потому что Реддл через девочку выпускает Василиска (надо так понимать, это разовый процесс, и каждый раз рептилия совершает единичный вояж). Заметил ли кто-нибудь из команды отсутствие Джинни в Зале? Сложно сказать. Скорее всего, нет.

На сей раз Василиск далеко не уполз. Гарри слышит его, когда тварюга по трубам ползет из подземелья вверх, в сторону туалета Миртл. Никто не видит, что вызывает его Джинни, потому что самой Миртл в момент вызова нет на месте: она внизу, на празднике у Ника, где Пивз ее знакомит с Гарри и Роном, а затем, добрый, доводит до слез и дум о вечном («Прыщавая! Прыщавая!»).

Гарри и Ко мчатся к месту происшествия, разминувшись с Василиском совсем чуть-чуть, и наталкиваются на Окаменевшую кошку.

Тут очень вовремя заявляется вся толпа учеников и преподавателей. Любопытна первая реакция Драко — торжествующий вопль, горящие глаза и вообще чрезвычайное оживление по типу: «Вау, наконец!». Добби, конечно, знает больше, но и при Драко, видимо, что-то обсуждалось. Хотя в детали интриги наследник Малфоев явно не посвящен. Конечно, возможно, что любимый декан сумел вытянуть из Драко больше, чем тот считает нужным сказать лже-Краббе и лже-Гойлу. Но Гарри, к сожалению для нас, читателей, из внутрислизеринских обсуждений исключен.

Дамблдор в кабинете Локхарта осматривает кошку и выясняет, что она Окаменела. Если это не Василиск, то черная магия высокого класса, ученикам Хогвартса недоступная, хотя в принципе возможно, что кто-то из детей бывших Пожирателей нечто такое умеет. Однако позже устами Гермионы Роулинг объясняет для тупых: «Дамблдор не смог расколдовать миссис Норрис, и это наводит на мысль, что тот — или, скорее, то — что на нее напало, не было… ммм… человеком». Да, какой уж там ученик Хогвартса, как бы он ни был хорош, способен произвести Окаменение так, чтобы его не снял Директор… Следовательно, версию об инсценировке нападения Василиска следует отставить. Что тогда?

Реакция команды Дамблдора весьма выразительна: пока Директор производит тщательнейший осмотр кошки, Макгонагалл стоит, «сузив глаза», а Снейп кривится так, «словно он с трудом сдерживал ухмылку». Для них происходящее явно что-то значит.

Подойдем к вопросу логически. Что можно вывести из обстоятельств хэллоуиновского кризиса? Он тесно связан: а) с участием человека — явно человеческая рука оставила на стене надпись; б) с канализацией — о чем говорит лужа воды вокруг Окаменевшей кошки. Канализация выводит нас на туалет, из которого натекла вода… и вот тут становится остро интересно, потому что это туалет Миртл.

Туалет для девочек на втором этаже — очередная (и не последняя) обманка Роулинг. Гермиона говорит: «Туалет весь прошлый, да и этот, год не работал, потому что у Миртл постоянные припадки, и она устраивает потопы». Однако запущен он настолько, что это уже не случайность, и дело не в Миртл. Ну неужели у домовых эльфов руки не доходили хоть зеркала протереть… нет, видимо, запущенность в данном случае есть сигнал: «Шли бы вы, ребята, в другое место, а здесь вам делать нечего».

Причем указание, скорее всего, дано с самого верха. Вряд ли Дамблдор может забыть о деталях кризиса пятидесятилетней давности. Пусть он не был тогда Директором, но находился в Хогвартсе, когда погибла ученица, а где она погибла — знали тогда все, это даже Арагог знает. До Миртл Василиск, как сообщает Гарри Дневник-Реддл, напал на нескольких учеников, — то есть и Окаменение как таковое Директору хорошо знакомо. Наконец, всегда неподалеку как живое напоминание Хагрид, которому тогдашние события сильно поломали жизнь…

Дамблдор должен как минимум догадываться, что в Том Самом Туалете находится вход в ТК. Есть там неработающий кран… и на нем такая змейка конкретная нарисована… Ну хорошо, пока оставим это. Что место нехорошее, Дамблдор не может не считать — и не может не добиваться, чтобы ученики держались отсюда подальше. Причем, как обычно, не прямыми методами, а косвенными, но от того не менее эффективными. Забитая дверь туалета, из-за которой надрывно воет Миртл, вызвала бы бурное любопытство всякого нормального хогвартсовского ученика, не говоря уже о близнецах Уизли. А так общую позицию опять же озвучивает Гермиона: «Я вообще туда никогда не хожу; это же невозможно, когда у тебя над ухом кто-то завывает…».

Итак, тот, кто напал на кошку, каким-то образом связан с канализацией в туалете, где пятьдесят лет назад погибла Миртл. Так что команда Дамблдора вполне имеет основания сужать глаза и думать нехорошее.

Все сходится на Тайной Комнате — особенно с учетом обещания самого худшего врагам Наследника Слизерина. Уж если весь Хогвартс кидается после инцидента читать легенду о ТК, то преподаватели, и Дамблдор особенно, должны были сообразить все прямо на месте происшествия.

Остается выяснить, при чем тут Гарри.

Комната открывается тем, кто знает парселтонг. Знает Волдеморт — но он в Албании. Гарри не мог открыть комнату: он был на смертенинах, а потом с Роном и Гермионой. Следовательно, это сделал кто-то другой. Но кто?

Снейп еще явно хотел бы знать, почему именно Гарри оказался на месте происшествия первым. По праву плохого следователя он начинает потрошение. Правда, даже Снейп признает, что «Поттер и его друзья, по всей видимости, оказались не в том месте не в то время». Далее он задает совершенно правильный вопрос — «Однако, надо признать, что это происшествие вызывает массу подозрений. Каким образом Поттер оказался в коридоре верхнего этажа?»

Плохой следователь на то и плохой, чтобы угрожать — в данном случае лишением права играть в квиддич. Однако тут уже возмущается Макгонагалл. Возможно, не только из чувства справедливости, а еще и потому, что между деканами вечное соперничество, в том числе и за кубок по квиддичу. В УА она проговорится, как ей неприятно напоминание Снейпа о том, что кубок опять у Слизерина, и который год. Так что — «Помилуйте, Северус. Не вижу никаких оснований лишать мальчика возможности играть в квиддич. Кошку ведь не метлой по голове стукнули».

Дамблдор тем временем, не обращая внимания на внутрикомандные противоречия (с этим детским садом он разберется позднее), внимательно изучает Гарри. Прямые вопросы, как обычно, задавать бесполезно. Мальчик будет молчать. Ну что же… презумпция невиновности, Северус. Что в переводе значит — мы пойдем другим путем. А пока закроем дискуссию. Поскольку дети учатся не тому, что говорят взрослые, а тому, что они делают, подавать плохой пример в определенных вещах недопустимо… как, например, выбивать признание путем угрозы исключения из школы или запрета играть в квиддич.

Снейп отводит душу на не вовремя (или очень вовремя — как посмотреть) вклинившемся Гилдерое, и подростков только что не выгоняют из кабинета — а) чтобы они не слушали перепалку преподавателей (со Снейпа станется отделать Локхарта при учениках) и б) чтобы команда Дамблдора получила возможность срочно обсудить ситуацию наедине.

До чего они договорились, довольно скоро станет ясно.

© anna-y и cathereine
Официальный сайт