Глава 4. Механизмы давления толпы на человека
СОЦИАЛЬНЫЕ ОЖИДАНИЯ
Суть вопроса
В нашем обществе принято планировать свою жизнь. Но так как она зависит от множества факторов, в том чис ле и от окружающих людей, с которыми приходится взаимодействовать, то обычно человек свои планы строит на основе определенных ожиданий того, как поведут себя его партнеры по взаимодействию. Если же кто-то из окружающих их вдруг поступил как-то неожиданно и тем самым поставил чей-то жизненный план под угрозу, то тот обычно выражает свое недовольство словами: «Ну, братец, ты дал!.. Никак от тебя такого не ожидал». В результате такого воздействия друг на друга люди привыкают в своем поведении учитывать ожидания окружающих людей и всячески им соответствовать, чтобы не напрягать лишний раз отношения.
На основе таких ожиданий формируется также еще два психологических образования: предрассудки и социальная совесть. Предрассудки — это обобщенные ожидания, которые появляются у человека даже в отношении незнакомцев на основании каких-то признаков, например, цыганка — значит, попытается что-либо украсть или выклянчить. Что касается социального варианта совести, то о нем мы уже вели речь в главе об отношении к свободе. Так вот этот внутренний цензор как раз и образуется на основе усвоения всех типичных ожиданий, распространенных в обществе. И каждое действие своего хозяина эта социальная совесть проверяет на предмет его соответствия всем знакомым ожиданиям окружающих людей. А делается это ради того, чтобы уберечь человека от обострения отношений среди себе подобных.
Таким образом, обычный человек толпы опутан в своем поведении социальными ожиданиями, а также производными от них предрассудками и внутренним цензором с головы до ног. В результате этого ему даже шагу ступить трудно в сторону собственного желания, если оно может оказаться для окружающих людей неожиданным.
Аргументы
Для представителя западной цивилизации стало естественным планировать свою жизнь на как можно больший период времени. Ему даже невдомек, что в мире существует достаточно много культур, в которых составление конкретного плана своей жизни даже на следующий день признается как неправильный образ жизни или даже умопомешательство. А если европеец или североамериканец и слышали о чем-то подобном, то считают это совершенной дикостью, подлежащей скорейшему насильственному искоренению с привитием западного стиля жизни.
Для того чтобы эффективно планировать, необходимо как можно лучше понимать основные факторы, определяющие развитие ситуации. Главным таким фактором являются люди, участвующие в этой ситуации. Поэтому в современном обществе изо всех сил стараются не столько освоить методы психологии вообще, сколько научиться их применять для изучения конкретных людей, составляющих ближайшее окружение. Чем лучше человек поймет индивидуальные особенности партнера по взаимодействию, тем точнее ему удастся сделать прогноз в отношении поведения партнера в тех или иных ситуациях. А раз так, то можно уже планировать свои действия, моделируя поведение окружающих людей в ответ на вызванные этим человеком или внешними факторами изменения ситуации. Когда люди ведут себя так, как человек от них ожидает, он благодарен им, любит их за то, что они своим поведением подтвердили правильность его понимания жизни и людей. Если же люди не оправдывают эти ожидания, то у субъекта этих ожиданий возникают противоположные эмоции. Вольно или нет, но он информирует об этом своем недовольстве тех, кто не оправдал его ожиданий. А когда такой непредсказуемый человек узнает о недовольстве им его партнера по взаимодействию, у него обычно появляется чувство вины, он начинает страдать. Чтобы в будущем не сталкиваться с подобными неприятными ситуациями недовольства своих партнеров, он изо всех сил старается быть в своем поведении последовательным и предсказуемым, с одной стороны, а с другой, — получше узнать ожидания окружающих людей в отношении него. Так люди обычно отказываются от своей свободы в жизни, становясь рабами социальных связей. А все потому, что им очень хочется, чтобы их любили окружающие.
Так как люди в обществе образуют различные социальные группы, то в нем постепенно знания друг о друге и личный опыт многих начинают объединяться в коллективные ожидания, называемые предрассудками. «Толстый мужчина с широкими плечами и короткой стрижкой — явно бандит. Кавказец — обязательно будет приставать к русским женщинам и в случае выяснения отношений будет готов броситься на окружающих с ножом. Курящая, сильно накрашенная женщина, одетая в открытое облегающее платье, — или проститутка, или любительница беспорядочных сексуальных связей. Молодой человек в безукоризненном костюме с кожаным портфелем и мобильником — «новейший русский» и т. д.» Подобные ожидания обычно побуждают людей изначально строить свое взаимодействие в определенном стиле, наиболее на их первый взгляд адекватном этому типу людей, к которому отнесен незнакомец. Если не совсем чистый и далеко не опрятный мужчина с внешностью алкоголика на улице о чем-то пытается вас спросить, то первые же нечленораздельные его звуки пресекаются рыком: «Пошел вон, бомжара!» Когда полуодетая, покрытая синяками молодая женщина с полоумным взгляд дом и еле стоящая на ногах ранним утром просит у прохожего помощи, он от нее шарахается: «Опять наркоманка!» Разве ему придет в голову, что еще десять часов назад она была добропорядочной матерью двух милых детей и верной женой, но была силой затащена на темной улице в иномарку несколькими нелюдями, а после долгих издевательств получила наркотический укол и под утро была выброшена в незнакомом месте! Майерс в «Социальной психологии» рассказывает о таком эксперименте: испытуемым показывали картинку, на которой белый человек, оживленно беседующий с чернокожим, держал в руке нож. Затем испытуемые рассказывали об этом другим, те — третьим, и так далее по цепочке. После шести рассказов нож из руки белого обычно переходил к черному.
Человеку, придерживающемуся в своем отношении к людям подобных предрассудков, никогда не придет в голову мысль об эффекте самоподтверждающегося поведения. Тот же Майерс описал другой эксперимент, в котором «белые сотрудники Принстонского университета брали интервью у чернокожих и белых претендентов на должность. Когда претендентом был чернокожий, интервьюеры располагались на большем расстоянии от него, заканчивали беседу на 25% быстрее и делали в своей речи на 50% больше ошибок, чем в тех случаях, когда претендент был белым. Представьте себе, что у вас кто-то берет интервью, при этом садится от вас подальше, запинается и быстренько заканчивает беседу. Повлияет это на ваше поведение или на ваши чувства по отношению к интервьюеру? Чтобы прояснить этот феномен, исследователи провели второй эксперимент, в котором специально обученные интервьюеры опрашивали студентов таким образом, чтобы это походило на интервьюирование белых и чернокожих претендентов в предыдущем эксперименте. Просмотр видеозаписи показал, что те испытуемые, кого интервьюировали в той же манере, что и чернокожих в первом эксперименте, выглядели более нервными и менее собранными. Те, к кому относились как к чернокожим, оценивали свои интервью как менее адекватные и менее дружелюбные». После этого становится понятно, что если маргинальность у человека видна издалека, то люди толпы изначально не будут относиться к нему как к «нормальному» человеку. А когда с кем-то обращаются как с недочеловеком, любой станет неуверенным и суетливым, подтверждая тем самым ожидания неполноценности. В другом эксперименте, рассказанном Майерсом, студентам и студенткам с одинаковыми математическими способностями и успеваемостью давали трудную контрольную работу по математике. Когда им сообщали, что мужчины и женщины обычно показывают одинаковые результаты в решении этих задач, женщины шли на одном уровне с мужчинами. Когда говорилось, что женщины обычно не могут догнать мужчин в этом испытании, женщины драматичным образом подтверждали этот стереотип.
Одной из главных психологических функций, на которую опирается конформизм, является совесть. Наличие этого элемента психики у человека в обществе считается одним из главных качеств добродетельного человека. Фактически хорошим человеком в обществе считается тот, кто по доброй воле всегда старается носить на своей голове узду по имени «совесть», с помощью которой общество могло бы им управлять в своих интересах. Вот как определяет понятие «совесть» Сомерсет Моэм: «Я полагаю, что совесть — это страж, в каждом отдельном человеке охраняющий правила, которые общество выработало для своей безопасности.
Она — полицейский в наших сердцах, поставленный, чтобы не дать нам нарушить закон. Шпион, засевший в главной цитадели нашего «я». Человек так алчет признания, так безумно страшится, что собратья осудят его, что сам торопится открыть ворота своему злейшему врагу; и вот враг уже неотступно следит за ним, преданно отстаивая интересы своего господина, в корне пресекает малейшее поползновение человека отбиться от стада. И человек начинает верить, что благо общества выше личного блага. Узы, привязывающие человека к человечеству, — очень крепкие узы. Однажды уверовав, что есть интересы, которые выше его собственных, он становится рабом своего убеждения, он возводит его на престол и под конец, подобно царедворцу, раболепно склонившемуся под королевским жезлом, что опустился на его плечо, еще гордится чувствительностью своей совести. Он уже клеймит жесткими словами тех, что не признают этой власти, ибо теперь, будучи членом общества, он сознает, что бессилен против них».
Фромм, говоря о действенности социальных ожиданий, вообще ввел понятие «анонимной власти». Так в «Бегстве от свободы» он писал: «За последние десятилетия «совесть» в значительной мере потеряла свой вес. Это выглядит так, будто в личной жизни ни внешние, ни внутренние авторитеты уже не играют сколько-нибудь заметной роли. Каждый совершенно «свободен», если только не нарушает законных прав других людей. Но обнаруживается, что власть при этом не исчезла, а стала невидимой. Вместо явной власти правит власть «анонимная». У нее множество масок: здравый смысл, наука, психическое здоровье, нормальность, общественное мнение; она требует лишь того, что само собой разумеется. Кажется, что она не использует никакого давления, а только мягкое убеждение. Когда мать говорит своей дочери: «Я знаю, ты не захочешь идти гулять с этим мальчиком», когда реклама предлагает: «Курите эти сигареты, вам понравится их мягкость», — создается та атмосфера вкрадчивой подсказки, которой проникнута наша общественная жизнь. Анонимная власть эффективнее открытой, потому что никто и не подозревает, что существует некий приказ, что ожидается его выполнение. В случае внешней власти ясно, что приказ есть, ясно, кто его отдал; против этой власти можно бороться, в процессе борьбы могут развиваться личное мужество и независимость. В случае анонимной власти нет ни командира, ни открытого приказа. Вы словно оказываетесь под огнем невидимого противника: нет никого, с кем можно было бы сражаться. ...Освободившись от прежних открытых форм власти, мы не замечаем, что стали жертвами власти нового рода. Мы превратились в роботов, но живем под влиянием иллюзии, будто мы самостоятельные индивиды. Индивид знает, каких мыслей, каких чувств, каких желаний ждут от него окружающие, и мыслит, чувствует и желает в соответствии с этими ожиданиями, утрачивая при этом свое «я», на котором только и может быть построена подлинная уверенность свободного человека».
Выводы и рекомендации
Для обычного человека ожидания являются довольно полезным элементом психологии отношений. Но, как и любое явление в жизни, у них есть и недостатки. Например, чем больше в вашей жизни ожиданий, тем больше огорчений из-за того, что какие-то из них не сбылись. Поэтому если вы настроены отказаться от обращенности своей жизни в будущее, то и ожидания вам особенно не будут нужны. А с близкими людьми, отношения с которыми не желаете напрягать, Можно почаще и тщательнее согласовывать свои совместные действия.
Что касается ожиданий других людей в отношении вас, то всегда помните о выборе: либо личная свобода вкупе с мелкими неприятностями, к которым постепенно можно и привыкнуть, либо относительный комфорт «домашнего животного в стойле».
КУЛЬТУРНАЯ И ИНФОРМАЦИОННАЯ СРЕДА
Суть вопроса
Средства массовой информации, через которые промываются мозги населению, находятся в руках власти и магнатов, которые являются порождениями толпы, но уже как-то приподнялись над ней. В итоге верхушка обрабатывает через СМИ толпу в своих интересах, а эта отрава проливается в том числе и на головы маргиналов. Но и толпа давит на верхушку, заставляя хоть в чем-то действовать в своих интересах. И одним из этих интересов оказывается борьба с маргиналами за ресурсы жизни (вспомните пятипроцентный барьер избрания партии в Госдуму, который отсекает любую организацию, представляющую интересы очевидного меньшинства, от власти). К тому же толпа определяет характер и уровень культуры в обществе. Именно из-за ориентации культурной индустрии на толпу в обществе все больше царствует попса. И во всем этом мерзко пахнущем информационном коктейле приходится обитать вместе со всеми и маргиналам.
Аргументы
Психологическая природа давления культурной и информационной среды на человека родственна социальным ожиданиям, но здесь есть и такой аспект, что информационной инфраструктурой — средствами массовой информации — обычно владеют магнаты и государство, что дает им значительные возможности манипулировать толпой в своих корпоративных интересах. Поэтому следует различать давление через культурную и информационную среду как непосредственно самой толпы, так и власть предержащих — государства и магнатов. Хоть сильные мира сего и есть порождения толпы, но она сама является объектом их манипуляций, следовательно, человек может испытывать такое давление толпы в рассматриваемом аспекте, когда она выступает лишь инструментом в руках правящей верхушки.
Непосредственное давление толпы через культуру происходит прежде всего благодаря тому, что именно толпа определяет характер этой культуры. В настоящее время это выражается в засилье во всех информационных каналах так называемой попсы, когда низкопробная, но удовлетворяющая вкусу среднего обывателя культурная продукция не оставляет места в информационном пространстве ничему более. Культурное развитие подрастающего поколения, чьим воспитанием родители обычна не занимаются, в таких условиях неизбежно будет ограничиваться клонами скачущих по сцене «На-найских мальчиков» и крутой «братвы», являющейся героями почти всей отечественной кинопродукции 90-х гг. прошлого века.
Что самое обидное в этой деградации культурной среды, так это то, что толпе в этом явлении подыгрывает не только шоу-бизнес, чьи экономические интересы в виде унификации аудитории понятны, но и так называемая интеллигенция. Вот что по этому поводу писал Фромм в «Бегстве от свободы»: «Значительный сектор нашей культуры имеет единственную функцию: затуманивать все основные вопросы личной и общественной жизни, все психологические, экономические, политические и моральные проблемы. Один из видов дымовой завесы представляет собой утверждение, что эти проблемы слишком сложны, что среднему человеку их не понять. На самом деле наоборот: большинство проблем личной и общественной жизни очень просто, настолько просто, что понять их мог бы практически каждый. Их изображают — и зачастую умышленно — настолько сложными для того, чтобы показать, будто разобраться в них может только «специалист», да и то лишь в своей узкой области; и это отбивает у людей смелость и желание думать самим, подрывает их веру в свою способность размышлять о насущных проблемах. Индивид чувствует себя безнадежно увязшим в хаотической массе фактов и с трогательным терпением ждет, чтобы «специалисты» решили, что ему делать. Результат такого влияния оказывается двояким: с одной стороны, цинизм и скептицизм в отношении всего, что пишется и говорится, а с другой — детское доверие ко всему, что будет сказано с достаточным апломбом. Сочетание цинизма и наивности весьма типично для современного индивида, а результатом этого сочетания становится боязнь собственного мышления, собственных решений».
О том, насколько сильно давление культуры на человека, могли бы рассказать люди, которые волею судьбы оказываются через заключение межнационального брака на чужбине, когда чужая культура давит не только на уровне информационной инфраструктуры, но и в микросоциуме. В такой ситуации человек толпы обычно просто оказывается не в состоянии отделить свое «я» от прежней культуры, которую надо поменять на новую при сохранении личности неизменной. В итоге человек либо вынужден полностью перепрограммировать свою психику с заменой личности на ту, которую ему навяжет новое окружение, либо у него «поедет крыша», либо он просто придется «не ко двору» и вынужден будет бежать к себе на родину, в привычную культурную среду.
Что касается той части культурного давления, которая приходится на манипуляции, осуществляемые государством и магнатами (как доморощенными, так и международными, преимущественно американскими), то она выражается просто. Государство с помощью СМИ в культурном и информационном пространстве создает выгодное ему общественное мнение. Магнаты же в основном рекламируют свой образ жизни с навязыванием толпе ценностей, целей и потребностей, более соответствующих именно их миру мультимиллионеров, чем человеку толпы, но позволяющих втягивать население в потребительскую гонку с определенными предпочтениями («Новое поколение выбирает Пепси!»). Международные магнаты в своем культурном давлении сочетают комбинированное воздействие, используя как государственные идеологические средства, когда правительство откровенно выполняет их заказ, так и рекламу для навязывания целым народам своей культуры, что позволяет им расширить свое экономическое пространство.
Очень точно по этому поводу высказался Сомерсет Моэм: «Я не стану осуждать кровопролитные войны, которые цивилизованные народы ведут с нецивилизованными: хотелось бы только заметить, что обоснование у этих войн одно: кто силен, тот и прав. Это схватка не на равных, это лишенное благородства и рыцарства состязание хорошего оружия с плохим. Утверждать, будто теперь, когда культура победителей навязывается побежденным, покоренные варвары наконец обретут счастье, — чистое лицемерие. Разве есть основания полагать, что они менее счастливы в своем примитивном сообществе, чем когда, подчиняясь чужим законам, они вынуждены принимать чуждую культуру и ненужные им реформы?»
Выводы и рекомендации
ЕСЛИ человеку приходится жить в экологически неблагополучной среде и ему небезразлично свое физическое и психическое состояние, то он должен предпринимать какие-то защитные меры от окружающей его агрессивной по отношению к нему дряни. Информационную и культурную среду, в принципе, можно рассматривать как часть экологии, тем более что все они в наше время очень сильно загажены. Поэтому любому уважающему свою душу человеку полезно подумать о системе мер защиты ее от окружающей информационной и культурной грязи. Прежде чем что-то пропустить через свое восприятие в душу, надо тщательно проверить это на предмет наличия в нем отравляющих элементов. Иметь различные фильтры в критичном восприятии — удел любого уважающего себя и любящего свою душу современного человека.
РОЛЕВОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ
Суть вопроса
Поведение обычного человека в современном обществе так или иначе связано с исполнением различных социальных ролей: хорошего работника; справедливого руководителя; заботливого отца; верного мужа; интересного друга и т. д. Каждый человек, если его спросить, как он представляет любую из перечисленных ролей, сможет достаточно полно описать ее во всевозможных проявлениях и мельчайших деталях. У разных людей описания будут чем-то отличаться, но костяк основополагающих характеристик будет более-менее совпадать, так как он является, что называется, общепринятым.
Социальные роли в жизни людей выполняют полезную функцию, упрощая их поведение. Если человек исполняет какую-то роль, то ему уже не надо постоянно ломать голову над тем, как поступить в той или иной ситуации. Правильный вариант поведения обычно заложен в самой роли. Однако у подобных стереотипов поведения есть и оборотная сторона, проявляющаяся в самоограничении своего поведения, что уже является некоторой личностной несвободой. Если человек захочет поступить в какой-то конкретной ситуации по-своему, а не так, как это предписано ему его ролью, то он фактически выйдет из нее, что психологически далеко не всем легко сделать. Исполнение роли формирует у человека привычку, а, как говорят, привычка — вторая натура. К тому же человек, исполняющий роль в обществе, обычно зависим от окружающих людей, которые в свою очередь исполняют роли, дополняющие его роль.
Таким образом, взаимодействие большинства людей в обществе превращается в некие ролевые игры. И если ктото вдруг выходит из своей роли и начинает творить отсебятину, то ролевая игра расстраивается, оставляя окружающих в замешательстве. Налаженный ход событий дает сбой. Представьте себе, если во время спектакля в театре какойнибудь актер вдруг прервет заученный диалог и, обратившись в зал, заявит, что ему все это надоело и он им лучше споет песни собственного сочинения. Я думаю, не надо описывать, какую активность проявит персонал театра, чтобы вернуть смутьяна в очерченные ролью рамки. Вот и в жизни происходит что-то подобное по отношению к тем, кто вдруг по каким-либо причинам отказывается играть привычную роль. Это психологическое давление и называется ролевым принуждением.
Аргументы
Данному виду давления окружающих на человека я довольно много места уделил в своей книге «Борьба бульдогов под ковром», поэтому здесь приведу отдельные цитаты из нее.
Вначале следует четче определиться с такими понятиями, как «роль», «ролевая игра», «ролевое поведение». Благодаря книгам Эрика Берна «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры» эти понятия достаточно широко распространились и закрепились в психологии межличностных отношений. Но я боюсь, что не все читатели пока еще знакомы с ними (хотя лично я очень рекомендую всем их прочитать), поэтому даю СВОИ определения указанных понятий.
В словарях понятие «роль» пока что определяется исключительно как театральный образ, что для психологии явно недостаточно. Я в роли выделяю внутренний аспект как субъективно ощущаемый образ, который необходимо изобразить в действии. Но есть еще и внешний аспект роли, или даже два. Первый из них заключается в совокупности требований (или ожиданий) общественного окружения к носителю роли вести себя определенным образом в конкретных ситуациях. Этот аспект емко передается фразами: «Не царское это дело — седлать коня!» или «Царь должен карать и миловать».
Второй внешний аспект выражается во взаимодействии ролей, дополняющих друг друга. Суть этого аспекта замечательно передается театральной фразой: «Царя играет свита». Это когда неподвижного и молчаливого царя можно идентифицировать в толпе на сцене лишь по поведению остальных актеров даже тогда, когда он одет не по-царски. Этот внешний аспект роли выводит нас к определению такого понятия, как «ролевая игра», которая как раз и является этим взаимодействием ролей, дополняющих друг друга. К примеру, ролевая (или, точнее, сюжетно-ролевая) игра является формой психического развития детей дошкольного возраста.
Что касается «ролевого поведения», то, в отличие от предыдущих двух, это понятие чисто психологическое и с театром связано мало. О ролевом поведении человека можно говорить тогда, когда его действия определяются не спонтанными движениями его души, а вольным или невольным изображением какого-либо образа, не совпадающего с его собственной личностью. Ролевое поведение может быть произвольным, т. е. обусловленным желанием самого человека, а может быть и навязанным ему окружающими людьми.
Навязывание своему противнику в каком-либо виде борьбы ролевого поведения может быть полезным трояко. Во-первых, навязанная роль лишает человека некоторой части его личностной свободы, так как он в конкретной ситуации поступает уже не так, как ему хотелось бы, а так, как это свойственно навязанному образу. Во-вторых, поведение человека, заключенного в ролевые рамки, становится предсказуемым, что дает возможность его противникам планировать свои действия против него. Ну и, наконец, в-третьих, человеком, принявшим на себя роль, можно управлять через ролевую игру. Для этого герой, играя роль, дополняющую роль своего противника, своими действиями вынуждает того отвечать на них должным образом. Механизм принуждения при этом заключается в подсознательном нежелании (вынесенном, скорее всего, из детства) нормального человека разрушать ролевую игру.
Многие люди обычно предрасположены к ведению определенных психологических (или ролевых) игр, что определяется их личным опытом и особенностями их психики. Человек часто принимает участие в такой игре, отвечая на первую реплику ее инициатора, первый его жест из-за того, что ему очень трудно удержаться от подыгрывания. Правда, не всегда в предлагаемых играх есть такой набор ролей, в котором каждый потенциальный участник может удовлетворить свой вкус. За определенные роли часто возникает борьба. Кто ее проигрывает, вынужден довольствоваться тем, что осталось. И либо он принимает такое распределение ролей, либо игра не получается, так как роль героя-супермена обязательно должна дополняться ролями злодеев. Это выяснение своего места в игровых ситуациях обычно происходит еще в детских играх, формируя устойчивые привычки. Поэтому у многих взрослых (не совсем повзрослевших!) включение в предлагаемую психологическую игру происходит на подсознательном уровне в обход защитных барьеров разума.
Любая психологическая игра накладывает на поведение участников определенные ограничения своим сценарием и ролями. То есть человек, принявший условия навязанной ему игры, свою личностную несвободу перевел в несвободу поведенческую.
Примером ролевого принуждения, оказываемого толпой на человека, может послужить цитата из книги Майерса «Социальная психология»: «С людьми средних лет и более преклонного возраста происходит любопытная вещь. Женщины становятся более напористыми и уверенными в себе, а мужчины — более эмпатичными и менее доминантными. Одно из объяснений подчеркивает значение ролевых требований. Некоторые считают, что во время ухаживания и в первые годы после рождения ребенка социальные ожидания заставляют представителей обоих полов подчеркивать черты, присущие их ролям. В период ухаживания, когда необходимо продемонстрировать свою способность защитить и обеспечить партнершу, все мужчины проявляют свои бойцовские качества и подавляют свою потребность во взаимной поддержке и заботе о детях. В период ухаживания, равно как и во время заботы о малышах, женщины подавляют свои импульсы, побуждающие их быть напористыми и независимыми. По мере того как мужчины и женщины избавляются от этих ранневозрастных ролей, предполагается, что они все в большей степени выражают свои подавлявшиеся ранее потребности. Как мужчины, так и женщины становятся более андрогинными — способными и на напор, и на заботу».
После этого возникает вопрос: а что если человек с детства демонстрирует андрогинность (сочетание мужских и женских характеристик) как лучший вариант личностного развития (Майерс пишет, что «хотя людей обычно привлекают потенциальные партнеры, чьи внешность и поведение соответствуют типичным маскулинным и феминным образцам, исследования выявляют тот факт, что у людей складываются более удовлетворительные отношения именно с андрогинными партнерами»), игнорируя социальные ожидания ролевого поведения? Они попадают в маргиналы. С андрогинностью толпа готова мириться только у заслуженных своих членов, которые становятся менее подвластными ее влиянию в силу своей личностной зрелости, уверенности в себе, самодостаточности.
Ярким примером ролевого принуждения может послужить произошедшее перерождение барона Мюнхгаузена в садовника Миллера в киноповести Григория Горина. Играя несвойственную для себя роль, барон не смог хотя бы частично сохранить свою личность. Роль — это всегда целостный образ, и очень трудно строить свое поведение из частей несовместимых ролей (или из роли и своей настоящей личности). Настолько трудно, что такая поведенческая «мозаика» может привести к серьезным нарушениям психики. Этим и опасно ролевое принуждение: если уж и начинаешь играть какую-то роль, то часто втягиваешься в этот процесс полностью, теряя всю свою личность.
Выводы и рекомендации
Любое ролевое поведение — это некоторый отказ своей душе в праве определять ваши слова и поступки. А когда к душе не прислушиваются, ее голос постепенно слабеет (о некоторых печальных последствиях этого мы уже раньше упоминали).
Исполнение роли облегчает текущее взаимодействие с окружающими людьми, состоящее преимущественно из мелочных обыденных актов. Если во время каждого своего поступка задумываться, то можно стать «тормозом» и быстро устать. Поэтому я и не настроен рекомендовать полный отказ от ролевого поведения. Но это как обращение с огнем. Когда он укрощен в печке, то очень полезен. Но если ему удается вырваться наружу, то жди беды.
Свое ролевое поведение надо постоянно контролировать и, при необходимости, уметь отключать быстро и без болезненно, в первую очередь для себя. Необходимость в этом возникает обычно тогда, когда приходит черед совершить значимый для вас поступок, решение по которому нежелательно доверять общественному стереотипу. Помимо этого, из роли полезно выходить время от времени для профилактики, чтобы привычкой не засасывало. И, наконец, самый ответственный момент сбрасывания с себя ролевой уздечки наступает при появлении возле вас искусного манипулятора, который за нее пытается запрячь вас в свою телегу.
УГРОЗА «ЖЕЛТЫМ» ДОМОМ
Суть вопроса
В обществе обычных людей, как правило, присутствует страх перед психическими аномалиями. Если глаз перестал видеть — это более-менее понятно простым людям, но как относиться к тому человеку, который видит или слышит то, что недоступно другим? Лучший выход, это испуганно перекреститься: «Свят, свят, свят, чур не меня!» Поэтому в толпе нормой является не замечать наличие души. У нас люди даже любят сердцем, хотя это обычная помпа для перекачки крови. Как только кто-то начинает обращать внимание на свою душу, окружающие начинают многозначительно ковырять пальцем у себя в виске: «Чудит малый.
Видно спятил...» Потом перемещают палец обратно в нос и возвращаются к обычной жизни, обсуждая бытовые дела.
Такое простое отношение ко всему непонятному для себя приводит к тому, что любой чудак в толпе является потенциальным кандидатом на звание «умалишенного», а это уже как клеймо, выводящее его из разряда людей. Подобная угроза является дополнительным психологическим давлением на тех, кто имеет склонность почудачить, с целью привести их к поведенческой норме.
Аргументы
Над маргиналом всегда висит «дамоклов меч» психиатрического диагноза. Для толпы ведь трудно уйти от соблазна справиться с непонятным и, следовательно, раздражающим поведением маргинала через простое навешивание ему ярлыка «ненормального» и изоляцию его с помощью смирительной рубашки и высокого забора вокруг «желтого» дома. И пусть у человека с психикой все в порядке, но если он умнее окружающих в понимании смысла жизни и тем самым выделяется из их стройных рядов, то нет никакой гарантии, что они каким-нибудь электрошоком или лоботомией не опустят его до своего уровня.
Больное общество насаждает негативное отношение человека к попыткам вылечить свою душу: «Пошел к психологу на прием — псих и неудачник». Любой человек, проявляющий повышенный интерес к совершенствованию своей души, вызывает у окружающих презрение и жалость, как слабак, которому не повезло с генами или в жизни, и у которого теперь только одна судьба — быть юродивым. Уместно здесь будет привести фразу из школьного сочинения сына Игоря Губермана, которую он цитирует в своих «Пожилых записках»: «Тех, кто искренне болеет душой за общество, общество искренне считает душевнобольными».
Даже если внимательно проанализировать содержание такого диагноза, как шизофрения, то окажется, что она является чем-то вроде мешка, куда психиатры сваливают все непонятные им случаи отклоняющегося от общепринятого стандарта поведения. Наиболее ярким психиатрическим симптомом является галлюцинация. Существует незыблемый закон психического здоровья человека: в обычном состоянии у нормального человека галлюцинаций быть не должно! При этом психофизическая природа этих самых галлюцинаций психиатрам совершенно непонятна. То есть они знают, что у некоторых людей могут появляться в сознании образы, не отображающие реально существующих объектов, — и все! А раз таких людей подавляющее меньшинство в обществе, то квалифицируют это дефектом психики, который надо лечить. А если это проявление новой психической функции, более высокой по уровню развития нервной системы, тогда как? Давить электрошоком? Разрушать лоботомией новейшие структуры мозга? То есть уничтожать любое новообразование психики, консервируя ее на уровне развития человека толпы... А что?! Так, во всяком случае, спокойнее. А то ведь сверхъестественные способности «больного», ставящие его в психическом плане выше лечащего врача, слишком сильно пугают и обижают последнего.
Барбара О'Брайен в своей книге «Необыкновенное путешествие в безумие и обратно» пишет что «у склонных к беседе больных шизофренией наблюдается необычная способность читать чужие мысли, что приводит собеседника в полное замешательство. В переводе на язык психиатрии это звучит как «сверхестественная способность шизофреника чувствовать не оформленные в словах и лишь частично осознаваемые психиатром ощущения» или «реактивность шизофреника в отношении эмоциональных стимулов, являющихся подпороговыми для перцептивного аппарата (говоря проще, восприятия. - С. Г.) нешизофреника». Вот вам и дефект психики — сверхестественные способности! Так постепенно начинаешь понимать, почему некоторые маргиналы считают за честь состоять на учете в психдиспансере. Для них это означает наличие сертификата НОРМАЛЬНОСТИ, а может, и причисление к новому, более совершенному подвиду людей, за которыми будущее человечества.
Выводы и рекомендации
Учитывая, сколь условны принятые в обществе нормы психического здоровья, бояться возможности получить ярлык «психа» не стоит. Меня, кстати, вместе с другими студентами-психологами также звали в университете психом только за то, что учился на факультете психологии. Психиатрические ярлыки, навешанные на вас толпой без всяких на то оснований, можете расценивать как признак того, что у вас дала о себе знать душа, либо же вы сами проявили к ней интерес. А иметь душу среди бездушной толпы — этим, знаете ли, и гордиться можно!..
ФОРМИРОВАНИЕ ПОТРЕБНОСТЕЙ
Суть вопроса
Человек ЧТО-ТО делает осознанно обычно только в том случае, если у него есть соответствующая потребность. Эту истину понимают практически все, в том числе и те, кто относится к другим людям потребительски. Поэтому они в случае, если им нужно добиться чего-то от другого человека, воздействуют на его сферу потребностей. Для этого ими либо усиливается уже имеющаяся соответствующая потребность жертвы манипуляции, либо формируется новая. А когда у человека появляется много сильно свербящих потребностей, он превращается в суетливого и плохо соображающего человека, которым управлять проще простого. Ведь если человек уже бежит куда-то, то привести его в нужную вам точку намного проще, чем в том случае, если бы он лежал под березой и размышлял об устройстве мироздания или слушал пение птиц.
Аргументы
Манипулировать потребностями в современном обществе могут многие. Например, производители товаров и услуг часто, решая свои задачи сбыта, навязывают потенциальному покупателю с помощью рекламы и иных средств маркетинга то, без чего он, в принципе, мог бы и обойтись. В маркетинге хорошо известен анекдот о том, как заезжий коммерсант в Африке продал вагон ботинок местным аборигенам, никогда не носившим обуви. Для этого он выписал еще один вагон товара, но только на этот раз с колючками, кои и разбросал по местным дорогам. В современной промышленности уже давно инновации идут впереди развивающихся потребностей. Конструкторы сперва придумывают новый продукт, а потом решают задачу, как его «впарить» потребителю, потребности которого еще не доросли до такого товара.
Политики от коммерсантов в этом мастерстве также не отстают. К примеру, если ты отставной генерал внутренних войск и хочешь стать мэром города, то можешь нанять несколько шаек хулиганов на месяц, чтобы они порезвились на улицах города, а тебе потом останется лишь предложить местным избирателям свою «твердую руку» для наведения порядка.
Если же ты менеджер и хочешь, чтобы твой подчиненный «пахал» как маленький трактор, можно замотивировать его на повышение зарплаты, ради которого он должен будет «горы свернуть». Создать же потребность в большем количестве денег проще простого. Достаточно регулярно приглашать обедать его в дорогом ресторане, отвозя его туда на своем шикарном автомобиле. Все остальное упирается во время, так как к хорошему привыкают быстро.
А что делать теще, если зять не хочет «вкалывать как проклятый»? Да все очень просто, достаточно подарить дочке дачу, на которую можно добраться только на автомобиле, которого у зятя, естественно, нет. В итоге дочка мужу «плешь проест», пока он не заработает на машину. А там дело и до гаража дойдет, за ним новый дом на даче, сауна, бассейн, новый автомобиль вместо постаревшего прежнего и т. д.
Но главным, конечно, специалистом по формированию у людей лишних потребностей, является американский капиталист. Ведь что происходит сейчас во всем мире? Единообразие современного общества резко усилилось, причем в мировом масштабе. Происходит это по двум причинам. Во-первых, теперь стало трудно сохранить вынужденное этнической своеобразие, которое раньше в различных региональных сообществах поддерживалось определенной коммуникативной изолированностью. Современные СМИ и транспорт обеспечили как очное (деловые поездки, туризм), так и заочное (телевидение, кино, пресса) знакомство людей во всем мире с образом жизни и культурой самых разных сообществ. И если раньше потенциальные подражатели просто были лишены возможности ориентироваться в своем поведении и взглядах на какой-либо далекий эталон из-за элементарного незнакомства с ним, то современные коммуникации устранили такое препятствие. Во-вторых, усилилось давление на каждого человека, навязывающее ему тот или иной образ жизни, культуру, ценности. Так, например, Штаты любят ставить в зависимость свою готовность к сотрудничеству в различных сферах с иным государством от того, насколько его общество и официальные власти охотно перестраивают свою жизнь под их стандарты, которые американцы без всякой скромности считают высшим достижением человечества. А приняв американские эталоны жизни, люди становятся благодатной средой для применения армией маркетологов изощренных способов рекламы и продвижения американской продукции во все уголки земного шара.
Например, в какой-нибудь Вятской губернии двухсотлетней давности на Францию или Германию реально могли ориентироваться лишь люди дворянского и купеческого сословия, составляющие от силы 2-3% населения. Обусловлено это было тем, что только эта верхушка общества могла съездить в российскую столицу или Европу или, на худой конец, пообщаться с живым европейцем, которого бедность загнала в российскую глушь. А остальным потенциальным подражателям, доля которых в обществе могла составлять 50—80% населения, оставалось ориентироваться на своих местных знаменитостей, определявших самобытность регионального социума.
Теперь же благодаря рекламе всевозможного вида и экспансии американского кино в самом дальнем хуторе российской глубинки все стараются носить джинсы, жевать жвачку и задирать ноги на стол. Каждый человек в мире начал ориентироваться на самые выдающиеся примеры яркой и богатой жизни. Если раньше подросток ориентировался на уровень успеха, примеры которого были непосредственно у него перед глазами в пределах его деревни, то теперь у него перед глазами роскошь и слава самых богатых и знаменитых людей мира.
Выводы и рекомендации
Ваши потребности — это часть вашей души. Нельзя допускать, чтобы кто-то извне воздействовал на них. Изменение ваших потребностей является сугубо внутренним делом вашей души, поэтому, прежде чем решить что-то сделать, почаще задавайте ей все тот же вопрос: «Ты действительно хочешь того, что я собираюсь сделать?»
Все же побуждения, приходящие извне от конкретных людей, с вами взаимодействующих, или же из культурной и информационной среды надо подвергать критическому анализу, о чем мы уже говорили выше.
МОДА
Суть вопроса
Мода за последние пару столетий стала значимым элементом жизни западного мира потому, что для одних делает существование не таким скучным, другим же позволяет ощутимо богатеть. Но по своей сути мода является элементарным согласованием людей в толпе в таких вопросах, что в ближайшее время носить или покупать. То есть мода устраняет индивидуальные различия между людьми! Если твоя внешность гармонична, оригинальна, подобрана с утонченным вкусом и полностью соответствует твоему душевному состоянию, но не отвечает современной моде, то ты заслуживаешь отрицательной оценки окружающих людей! Разве это не абсурд?
Но эта логика непонятна толпе, и ее представители регулярно меняют вслед за указаниями манипуляторов-модельеров свои пристрастия, избавляются от еще хороших вещей и бегут покупать новые.
Аргументы
Мода выполняет две социальные функции. Во-первых, она придает хоть какой-то смысл праздной жизни суетных людей. В этом плане мода оказывается одним из средств структурирования времени примитивных обывателей. Вовторых, она помогает производителям товаров и услуг подстегивать потребительскую гонку Что происходит с женщиной, у которой весь гардероб состоит из еще вполне носибельных вещей, но уже вышедших из моды? Она покупает новые вещи, избавляясь от добротной одежды за бесценок. Да что там носибельность — в светских тусовках действует неписаное правило: дважды в одном наряде в люди выходить нельзя!
Почему мужчина меняет автомобили через полгода-год, каждый раз покупая новый? Ведь у современных автопроизводителей мира гарантийный срок эксплуатации основных узлов может доходить до 5—10 лет, но от их продукции отказываются уже через полгода! А все потому, что большинство потребителей считают ниже своего достоинства ездить на машине не самой последней модели.
Ну, хорошо, не все так тщательно следят за модой. Допустим, женщина пришла в общественное место в наряде, уже вышедшем из моды, но который очень ей к лицу, — как она будет встречена окружающими? Кто-то не обратит внимания, но многие модницы обязательно в глаза или за глаза будут активно выражать свое удивление несоответствием ее внешнего вида духу времени! Всякий ли способен выдержать такой прессинг?!
Сомерсет Моэм в моде выделяет еще и конформизм, усиливающий непосредственное удовольствие от модной вещи: «Удовольствия, в сущности — это вопрос вкуса. Они изменчивы, как женская мода; модное удовольствие становится желанным вдвойне. Поступки сами по себе малоприятные могут под воздействием моды стать источником острого наслаждения». Например, модным становится прием нового вида наркотика, но всегда есть какой-то процент людей, которым от него становится плохо. Вы думаете, они в этом признаются своим приятелям? Они скорее будут терпеть и старательно изображать кайф. То же самое происходит и с модными танцами, музыкой, прическами, неудобной одеждой и обувью — всем, что в потреблении способно у разных людей вызывать тщательно скрываемый перед окружающими физический и психический дискомфорт.
Выводы и рекомендации
Еще в подростковом возрасте я заметил за собой одну странную особенность. Когда вокруг меня поднимался шум по поводу какой-то новой книги, фильма, музыки или чегото подобного, вдруг ставшего модным, я, в отличие от окружающих, испытывал к этому предмету всеобщего внимания какую-то непонятную неприязнь. И только по прошествии нескольких лет, когда спадала волна ажиотажа, я спокойно знакомился с предметом культуры, бывшим когда-то модным, составляя о нем свое мнение в одиночестве, так как его обсуждение уже никому вокруг меня не было интересным. Только много позже я понял психологию своего поведения.
Такой сценарий поведения в отношении к модным вещам совсем не обязательно должен быть образцом для подражания. Например, одна моя знакомая является фанаткой Гарри Поттера, но последнюю вышедшую недавно книгу не покупала до тех пор, пока та не подешевела до разумных пределов. Моде как средству манипуляции толпой и механизму психологического давления толпы на отдельных людей надо сопротивляться или же вообще быть к ней равнодушным. А как это будет делать каждый конкретный человек — это вопрос личного предпочтения.
ВЫСМЕИВАНИЕ
Суть вопроса
Природа смеха разнообразна, но одним из наиболее распространенных факторов смешного является отклонение какого-либо явления — поведения, внешности, суждений — от общепринятого эталона. Например, все мы имеем представление о среднем для нашего общества уровне ума. И если какой-либо человек явно не дотягивает до этого стандарта, то многих его глупость смешит. Или другой человек демонстрирует недостаточную для обычного человека ловкость в движениях, спотыкаясь на ровном месте и задевая своим телом предметы, мимо которых все проходят, не замечая их. Это также обычно сопровождается смехом окружающих. Столь же смешными оказываются отклонения во внешнем виде: оттопыренные уши; большой нос; короткие штаны; необычные цвета в одежде и т. д.
Аргументы
БОЛЬШИНСТВО людей толпы, боящихся выделиться из ее рядов, оказываются чрезвычайно чувствительными к смеху окружающих. Благодаря этому толпа получает в свое распоряжение отличный механизм удержания своих членов в единых рамках: высмеивание любых отклонений человека от общепринятых эталонов.
Выводы и рекомендации
Для того чтобы не поддаваться этому виду психологического давления, надо снизить свою чувствительность к смеху окружающих людей. Достигается это двумя способами. Во-первых, необходимо разобраться со своей референтной группой, т. е. людьми, чье мнение для вас значимо, на кого вы ориентируетесь в своей жизни. Глупо иметь референтную группу, включающую в себя всю окружающую вас толпу, так как всем не угодишь и всегда найдется кто-то, кому захочется посмеяться над чем-нибудь в вас. Из своей референтной группы необходимо вычеркнуть всех посторонних людей, далеких от вас по сфере интересов, психологическому складу, интеллектуальному и культурному развитию, стилю и образу жизни, мировоззрению. Круг значимых для вас людей должен быть узок, при этом их мнение о вас надо воспринимать избирательно. Например, к другу Пете надо прислушиваться в вопросах смысла жизни, а подругу Таню держать за эксперта в области эстетики.
Представьте себе зрелую даму с высоким уровнем культурного и интеллектуального развития, оказавшуюся по воле случая в трущобах. Мимо проходящие девчонки подросткового возраста стали громко смеяться по поводу ее внешнего вида. Стоит ли ей принимать во внимание реакцию особ, у которых в речи на одно литературное слово приходится по нескольку слов низкопробного мата, выглядящих как скоморохи на ярмарке? Очевидно, нет. Подобное игнорирование смеха окружающих людей, которые не входят в состав вашей референтной группы, должно стать для вас устойчивой привычкой.
Вторым способом восприятия чужого смеха над вами является умелое отделение юмора (если он есть в наличии) от вашей личности. Если кто-то смеется над вами, попробуйте отделить смешное в ситуацию, которая не связана непосредственно с вами. Представьте этот смешной случай как анекдот, в котором героем является абстрактный персонаж. Расскажите его мысленно своим друзьям, не упоминая о своей роли в реальной действительности. Если это получится, то смех можно смело отделять от своей личности: смеялись не над вами, а над комичной ситуацией, в которой по воле случая вы оказались. Но так как это может произойти с каждым, то и переживать вам по этому поводу особо не стоит. Редко так бывает, что смешное связано именно с личностью. Но все это верно только тогда, когда действительно есть что-то смешное. Если же смех вызван не смешным, а желанием оскорбить вас, задеть за живое, то и реагировать на это надо соответствующим образом.
ОФИЦИАЛЬНАЯ РЕЛИГИЯ
Суть вопроса
Любая религия при своем зарождении маргинальна, но если, например, коньяк с возрастом становится лучше, то религии от возраста только теряют свое качество. Происходит это по той причине, что практически любую религию можно использовать как инструмент для массовых манипуляций. Поэтому вокруг религиозных идей, показавших в первые десятилетия существования свою эффективность, быстро появляются всевозможные дельцы. Да и внутри самой религии формируется церковная бюрократия, которая начинает паразитировать на вере. Это потребительское отношение к религии неизбежно разрушает ее.
Но самая серьезная потеря качества религии происходит, когда ее на вооружение берет власть. С этого времени настоящая духовность обычно если и остается в религии, то только вокруг незаурядных энтузиастов. Подобные группы довольно быстро оформляются в различные секты, дистанцируясь от процессов разложения и извращения исходных идей, протекающих в официальной религии. А та, будучи в услужении у власти и магнатов, начинает исполнять функции пропаганды нужных идей в массы, смирения недовольных, ритуализации жизни толпы, зарабатывания денег на вере и прочем, от чего обычно предостерегают создатели религии своих последователей.
Аргументы
История показывает, что подавляющее большинство религий имело высокое качество в плане чистоты помыслов и веры их поклонников лишь в период своего зарождения, когда они предлагали альтернативу устоявшейся идеологии толпы, и потому являлись маргинальными по своей сути. Когда же идеи религии распространяются на толпу, с нею (религией) происходит метаморфоза. Во-первых, примитивные умы толпы обычно сильно извращают идеи религии. Вовторых, сильные мира сего хорошо знают, каким эффективным инструментом манипулирования толпой является религия, и поэтому они быстро прибирают ее к своим рукам. Религия объявляется официальной. В ней, как раковая опухоль, разрастается церковная бюрократия, которая начинает использовать религию для решения задач власти, частью которой она (церковная бюрократия) становится. И чем крупнее религия (в плане распространенности), тем сильнее смещается ее интерес от души конкретного человека к глобальным проблемам человечества (характерный пример — Римский Папа Иоанн Павел 2-й, давно превратившийся из жреца в политического деятеля). Таким образом, религия склонна при распространении становиться бесчеловечной.
Поэтому можно утверждать, что старые официальные религии, распространенные в наше время по миру, ничего хорошего маргиналу дать не могут. Они являются лишь механизмом ритуализации жизни человека, заставляющим его через совместное с толпой исполнение различных обрядов чувствовать свою общность с ними. А содержание религии давно уже для большинства людей, считающих себя верующими, потеряло всякий смысл.
Так, например, ожидание мессии в христианстве — безнадежная мечта. Если он все-таки появится, то по своей сути будет маргиналом, а значит, толпа за ним не пойдет. Скорее, наоборот, он будет подвергнут осмеянию и гадливому презрению. А когда маргинальные идеи мессии в извращенном виде превратятся в идеологию толпы, прах мессии уже сгниет. Так было с Иисусом и другими создателями мировых религий, которые были типичными маргиналами, а их последователи через пару сотен лет превратились в обычную толпу.
Вэс Нискер в своей книге «Безумная мудрость» выразил эту мысль следующим образом: «Если бы Будда был сегодня жив и продолжал учить, нет сомнений, что многие родители потребовали бы, чтобы их детей, окажись они в общине Будды, вернули домой и чтобы им после этого хорошенько промыли мозги. Иисуса в дни его земной жизни принимали за помешанного. Он стал среди бедных людей героем потому, что всячески им помогал, осмелившись бросить вызов церковной и государственной власти. Почтенные же люди, скорее всего, смотрели на него как на распущенного уличного бродягу».
Наибольшее давление на людей оказывают тоталитарные религии (иудаизм, ислам, индуизм), построенные на чрезмерной ритуализации повседневной жизни. Чего только стоит любимая фраза мусульман: «У человечества нет прав, есть только обязанности!» Чтобы уйти от такого влияния, но остаться в рядах верующих, лучше всего выйти на достаточно высокий уровень понимания своего бога и своей веры в него. Ритуалы в религии предназначены для наиболее примитивных членов общества, кото рые только через действие и могут приобщиться к богу. Люди же, развитые и духовно, и интеллектуально, оказываются способны к непосредственному взаимодействию с богом в своей душе без всякой ритуализации повседневной жизни.
Особое место в отношениях человека с религиями занимает поиск подходящего для его души бога. Многие люди, нуждающиеся в вере, оказываются либо в плену традиционной для своего общества религии, в атмосфере которой они выросли и впитали ее как естественную составляющую культурной жизни своего окружения, либо в условиях ограниченного выбора между двумя-тремя различными религиями (сектами), чьи проповедники смогли добраться до дверей его дома. В такой ситуации суженного выбора очень высок риск оказаться под влиянием тоталитарной секты, стремящейся к порабощению как души верующего, так и его тела вместе с его имуществом.
Выводы и рекомендации
Официальной религии желательно сторониться, а религиозную информацию, распространяемую через СМИ, необходимо воспринимать очень критично. Настоящего бога, веру в него, если вы нуждаетесь в ней, ищите в себе самом. Если же испытываете в этом какие-то затруднения, то ищите человека, которому готовы были бы довериться, но не церковь, как уже оформившуюся организацию. Конкретный человек сможет ответить на ваши вопросы, а церковь будет стремиться организовывать вашу жизнь, но второе идет только вслед за первым. Вначале нужно понять, куда идти, и только потом переставлять ноги. Обычно же устоявшиеся религии предлагают выверенный образ жизни, а душой человека занимаются скорее по привычке. Особенно в этом плане опасны тоталитарные религии и секты, которые стремятся к тому, чтобы начать определять каждый ваш шаг в жизни вплоть до мельчайших деталей. Это путь к психологическому рабству.